НОВЫЙ ГОД
Бесплатная доставка от 15 000 руб 

Восхождение на Пик Адама, или как путешествия делают нас лучшими версиями себя

Рассказ Ани Разенковой про восхождение на Пик Адама полюбился нам особенно сильно. Это тот случай, когда читаешь взахлеб и пропускаешь каждую эмоцию автора через себя. Не поленитесь, дочитайте до конца. Ведь эта история — живое подтверждение тому, что путешествия меняют жизнь, твое мировоззрение, мироощущение, когда возвращаешься домой уже новой, улучшенной версией себя.

Я Аня. И я люблю авантюры. Когда-то мне казалось, что образ искателя приключений со мной ничего общего не имеет, поэтому, когда три года назад друзья позвали на Шри-Ланку, мои коленки затряслись от восторга и ужаса — я тут же согласилась, конечно. Говорят, что с тобой происходит то, чего искренне хочется. Я с детства любила эту точку на глобусе. Смотришь вперед, а дальше — только Антарктида. Представляла, как океан шумит на колониальных развалинах, как выглядываешь на полруки из поезда прямо в тропический лес. Только что прошел ливень — и дышишь, дышишь, пока ветер дует в лицо. Болтаешь с местными — или не болтаешь, а понимаешь друг друга без слов. Мечтала застрять на недельку в мире улыбок и простоты — без айпадов, галстуков и потребительского общества с его искусственными ценностями. Даже телефон с собой не стала брать. Хотя, что греха таить, мой образ «путешественника с большой буквы» (хоть ему и способствовал выбор, как мне казалось, довольно экзотического места — я еще не думала, что в сфере туризма оно ближе к Тайланду и Вьетнаму, чем чему-то реально новому и свежему) был больше «удобным путешественником», с камерой на плече, в дорогих сандалиях и с большим чемоданом, доверху забитым купальниками и пляжными сарафанами. Все, конечно, посмеялись надо мной и моим чемоданом, вручили рюкзак, и я пошла в Н&M искать удобные тапки — такие, чтобы не жалко выбросить.

Прилет в 6 утра, я ничего не соображаю, только радуюсь пальмам на улице, никто не встречает с табличкой, никаких экспрессов до города и автоматов по продаже билетов. Даже зубы почистить водой из-под крана в грязном туалете мне не дали.

 

Может быть это культурный шок так подействовал на меня, но обычно во всем осторожная и с предельным чувством самосохранения я вдруг искренне наслаждаюсь поездками на тук-туках без правил дорожного движения, перестаю считать часы в душных автобусах с невероятным количеством людей, украдкой удивленно поглядывающих на нас. Это не дискомфорт. Это приключение.

 

Мы опять застряли в какой-то дыре посреди улицы? Пойду найду человека в форме и поплачусь, что белые туристы-придурки опять потерялись. Водитель автобуса думает, что я говорю с ним по-испански? Окей, давайте сядем в автобус, на который он показывает, а там как-нибудь разберемся, может быть он прав. Чем абсурднее и некомфортнее было, тем больше я ликовала и наслаждалась. Например, когда на улице глубокая ночь и водитель несется по горному серпантину в кромешной тьме. Автобус набит паломниками, внутри играют местные мотивы и всё, о чем ты думаешь — это как мало мы в жизни пробуем нового.

И вот, самое интересное. В третий день у нас было запланировано восхождение на Пик Адама — я не стала интересоваться заранее ни высотой горы, ни вообще тем, что из себя представляет процесс. Ничего экстремального мы не планировали, но может поэтому мы и подошли к вопросу не совсем ответственно. Вначале долго не могли лечь спать, а восхождение обычно планируют так, чтобы встретить рассвет на вершине. Проспав всего пару часов, мы неохотно встали около трех ночи и лениво выползли на улицу. Выпили всю воду накануне, забыли деньги в доме. Шли по дороге сонные и с ощущением «ну раз уж собирались..». Конечно, так делать нельзя. Дорога уходила наверх все круче и круче, а мы ожидали, что вот-вот начнутся ступени, ведущие к вершине — это место паломничества, и весь путь должен подсвечиваться. До тех пор мы светили под ноги фонариком от айфона, который вот-вот должен был разрядиться, ощущая (особенно перешагивая всякие ручейки на краю пропасти), что вокруг ночь, лес и никого из людей. Честное слово, придурки. Конечно, мысль, что мы идем не той дорогой, посещала не раз и не два; мы останавливались, смотрели назад, брали пару минут отдышаться — темп мы взяли неплохой — но каждый раз продолжали идти вверх. Это был первый урок, которому меня научила та ночь (и далеко не первый, которому научила поездка). Признать, что ты пошел не той дорогой — это всегда сложнее, чем двигаться дальше по инерции, ничего не меняя, в надежде каким-то чудом оказаться в желаемом месте. Такая простая истина, о которой все забывают — ведь она требует хорошенько подумать, взять на себя ответственность. Остановиться. Чем дальше ты уходишь, тем это сложнее, тем сложнее замедлиться и научиться осознанности. Признать, что ты, возможно, потратил время и силы впустую, очень страшно. А ведь это применимо ко всему, что мы делаем в жизни: к отношениям, в которых «что-то не так», а «так» никогда и не было, к выбору дела, которым решаем заниматься, потому что все вокруг продолжают, главное — высокомерно поддерживать уверенный вид. Делать что-то, слушая соседей, а не голос сердца. Или голос сердца, но будто в записи пятилетней давности. Вот что важно: неправильная дорога неожиданно заканчивается — совсем не там, где хотелось бы — и очень повезет, если у вас останутся время, силы и желание попробовать снова.  

Рассвет должен был начаться через час-полтора — недостаточно, чтобы подняться на нужную вершину и слишком нескоро, чтобы ждать его там, где мы оказались. Конечно, было красиво. Особенно сильно будоражили наши сонные взгляды огни дороги, по которой мы должны были идти — они так узорно скользили по склонам гор, что мы до последнего надеялись выйти к ним с другой стороны. Сейчас, практически с вершины соседней, не такой высокой горы, было очевидно, как далеко от дороги мы оказались. И грустно, и страшно. Находиться на острове вдали от цивилизации в моем понимании — уже достаточный контраст, но оказаться потерявшимися в горах посреди лесов и плантаций, да еще ночью, с давно разрядившимся айфоном вместо фонаря — вот о чем не стоит первым делом рассказывать родителям (но я, конечно, так и сделала). И как же мы злились друг на друга, что вершине не бывать, что застрять здесь еще на сутки маршрут не позволяет. Будет повод вернуться — когда-нибудь — утешала себя я.

 

Это разрушительное чувство. В своей жизни всегда есть шанс свернуть не туда. Как правило, вы идете с кем-то — ведь на свете очень мало дорог, которые мы проходим совсем одни. И ни в коем, ни в коем случае нельзя винить людей в своих глупых поворотах.

То место, куда уходила верная дорога, нашлась до слез легко. Мы с подругой остановились, открыли пачку «юбилейного» — так странно было смотреть на нее, сидя на каменной земле посреди плантаций. Домой возвращаться не хотелось. Парень пошел на разведку и вернулся с бутылкой воды — попросил у торговца на улице. Вообще на острове по ночам ничего не найдешь, но здесь коммерчески выгодное место, паломники и туристы приезжают все время. Кто-то один сказал, что пойдет наверх. И вдруг оказалось, что остальные тоже не допускают других вариантов. В этом второй урок, который я выучила. Чтобы попасть туда, куда тебе надо, нужно быть немного сумасшедшим. Страх, усталость, обида и злость — все остается в прошлом, когда позволяешь себе здоровую долю безумства. 

Начало дороги показалось крайне легким. Мы смеялись и радовались собственному умалишению. Многие к тому времени уже возвращались назад — нас это не смущало. Лавки с благовониями и разными религиозными атрибутами поднимали настроение — вот оно, духовное путешествие, вот местный колорит во всей красе, радость от преодоления себя. Встать и пойти было единственно верным решением. Так и надо делать то, что считаешь правильным — с упрямой улыбкой и не боясь показаться дураком. Но здесь был и третий урок. Одного безумства недостаточно, без труда не вынешь рыбку из пруда. Веселье весельем, но совсем скоро двигаться в том же темпе оказалось затруднительно, вода стала быстро заканчиваться, ноги болеть, а количество ступеней на метр стремительно увеличиваться. Настоящим испытанием они стали для меня на середине пути — ноги отказывались подниматься, хотя с дыханием все было нормально.  Это действительно начало казаться безумством. В тот момент вершина была для меня абсолютно недостижимой. Широко раскрыв глаза, я смотрела на местных, идущих с вершины босиком, женщин с детьми на руках, детей, чей рост всего в два раза превышал высоту сухих каменных ступеней. Я спрашивала в отчаянии, сколько осталось до конца — хотелось надеяться, что хотя бы большая часть пройдена. Но чем выше, тем сложнее. Проблем добавило взошедшее солнце, как назло началась жара. Я останавливалась после каждой ступени, ругала себя, жалела, но мысль развернуться даже не допускала. Я поднимусь, нужно только время. Чувство самоиронии охватило меня — когда приветливые местные, спускавшиеся вниз, ловили мой умирающий взгляд, здоровались и улыбались, по-доброму усмехаясь при виде моего помидорного цвета лица, они говорили что-то вроде: «ооо, ну молодец!» или «осталось чуть-чуть», и мне было все равно, сколько там осталось — у меня было чувство причастности к чему-то очень классному, даже если это один раз в жизни, даже если я буду ползти последние ступени и потеряю сознание. Разные люди, делящиеся улыбками, объединенные этим долгим утомительным процессом, радость преодоления в глазах одних и настойчивое желание других через час-другой ее так же испытать, ну и, конечно, невероятная природа с водопадами и горами — все говорило: «иди вперед!». Возможно, в этом был следующий урок. Когда трудно, мы привыкли полагаться на других людей, на второе дыхание, на веру во что-то важное. Ничто из этого может не помочь. Когда очень тяжело, спасает самоирония.

Надо понимать, что любое событие в жизни — это не кадр из фильма. Мы все несем с собой багаж прошлого и ожидания от будущего. В какой-то мере я была как Оуэн Уилсон в «Поезде на Дарджилинг»: запланировала себе «духовное путешествие», и все должно было быть по расписанию. Я четко знала, какие эмоции я хочу получить и что вокруг должно их вызвать. Планировать день, планировать жизнь, планировать свое отношение ко всему — как устала я от этой чепухи. Но, как говорится, чтобы найти себя, стоит хорошенько потеряться. Это, несомненно, был самый важный урок. Приятно думать, что жизнь все-таки знает лучше, и когда ты, умирая на этой бесконечной лестнице и злясь на себя, что вдруг оказалась такой слабенькой при первом столкновении с реальным преодолением, по какой-то неведомой причине смеешься и улыбаешься людям — так искренне, как не всегда есть настрой улыбаться друзьям, — это ощущение момента, за которым следует ехать на другой конец света, бросаться в авантюры и пробовать новое, удивлять себя и удивляться. В этот момент перестаешь думать, что ты за человек, чего ждешь от жизни, теряются пресные и скучные размышления о ней — потому что вот она, живая и яркая, прямо перед носом — бери и наслаждайся.

На площадке перед последним лестничным блоком стояла палатка торговца. Я очень неловко, с извиняющимся видом попросила у него воды, объяснив нашу ситуацию. Парню из нашей компании, который прибежал минут на десять раньше, торговец отказал. Сейчас же он медленно сделал пару глотков — показать, что сам пьет эту воду, — и налил для нас бутылку. Я так же неловко поблагодарила его и собралась уходить, а он вдруг окликнул нас, достал из-за прилавка две грозди маленьких сладких бананов и передал нам. Я прослезилась, честно, чуть-чуть. Когда стоишь перед чужими людьми, в такой эмоциональной наготе, спрашивая о чем-то, когда нечего дать взамен — что-то в душе громко щелкает, и каждый человек на свете вдруг становится близким другом.

 

Когда оставался последний лестничный блок, я спросила у ребят, что там выше? Они пошутили, что еще километра три, — и я рассмеялась самым звонким и искренним смехом, который только могу вспомнить. Потом я села посреди лестницы на практически последних степенях, посмотрела на утренние склоны позади нас — обрыв крутой, что даже голова кружится, — и съела самый вкусный в своей жизни банан. Потом была вершина. Ну, вершина.

Говорят, что дорога назад всегда легче — не скажу, что очень сильно. Я разговаривала с девушкой, которая полчаса сидела на лестнице на обратном пути — потому что уставшие на подъеме ноги в какой-то момент отказали. «Неужели мое тело тоже вот-вот сдастся, ведь я такой слабачок?» — думала я. Но я была счастлива. Потрясающая степень открытости миру — вот что я испытывала. Я разговаривала со всеми местными, кто мог поддержать разговор, а несколько семей просто так угостили меня сладостями и фруктами. Я делала фотографии видов с горы, бродячих собак, играющих детей — они очень стеснялись — и жизнь в этой жуткой, счастливой усталости казалась простой, но сказочной. Часто для меня путешествия — шанс сбежать от реальности. Но я не помню, когда воспринимала всё так емко и отчетливо.

 

В тот день мы еще успели вернуться, сгорев на солнце, проехаться под ливнем на автобусе вместе с маленькими школьниками (они хвастались своими тетрадками и тем, как старательно учат английский), чуть не остаться в незнакомом транзитном городе на ночь, а приехав в нужный город — чуть не остаться ночевать на улице. Во всей этой обстановке я вдруг почувствовала себя своей лучшей версией — слегка сумасшедшей и авантюрной, ничего не боящейся. Конечно, это не тот опыт, который меняет жизнь или вызывает редкое удивление у слушателей. И может зря я возвожу в культ азиатскую духовность, и весь этот новый для меня мир не так уж сильно отличается от нашего.

Я заходила в аэропорт с мыслью, что мне «уже, пожалуй, хватит», что я хочу домой, хочу постирать свои грязные вещи, выкинуть быстро состарившиеся тапки — счастливые бедняжки, они так много прошли, увидели и испытали; помыть голову нормальным шампунем, накрасить губы в конце концов. Чувство пресыщения уезжало со мной — в бумажном пакете, набитом открытками, сувенирами и, конечно, килограммами чая. Но лишь потому, что так сильно хотелось взять с собой эту тихую бурную Азию, где ходить с грязной головой в развалившихся тапках — по-особому приятно. Взять с собой саму себя — без проблем с самооценкой и потребности самоутверждаться. Всегда быть такой внимательной к людям, ни к кому не относиться с предубеждением, ценить маленькие человеческие радости и совершенно не бояться опять где-нибудь потеряться.

 

Вопросы о смысле жизни больше не мучают, и все становится на свои места. Благодарность и решимость дать жизни новый шанс удивить себя, научить чему-то, сделать лучше — вот что остается — когда взлетает самолет и все еще сейчас. Что-то подсказывает, что я вернусь туда скорее, чем кажется.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ